Арес 2 - Страница 65

Когда Виктор уселся в кресло, оно слегка развернулось в сторону двери. Представитель замка ан-Орреант не стал его выравнивать, потому что так мог видеть почти весь зал, включая музыкантов и акробатов. Он и не подозревал, что вскоре первым заметит нечто, что потом никогда не изгладится из его памяти.

– Господин ан-Орреант, после обеда зайдите ко мне ненадолго. Нам нужно поговорить, – неожиданная фраза графини вызвала всеобщее удивление. Кто-то многозначительно приподнял брови, а кто-то начал переглядываться со своим соседом.

– Мне тоже с тобой нужно поговорить до того, как я уеду, – хмыкнул Менел. – Ты просто нарасхват, сын барона.

– Непременно, ваше сиятельство, – Виктор привстал и поклонился в сторону графини, потом сел и, обернувшись к герою, добавил. – Я вот тут подумал и решил спросить у тебя, Менел, как получилось, что ты не смог первым распознать убийц? Они же наверняка проходили рядом с тобой. Мне раньше казалось, что герои более внимательны. Чем выше внимательность, тем лучше угадывается подвиг в каждом заурядном действии. Разве не так?

Сначала Менел (который тоже, кстати, переоделся в какую-то вызывающе белую рубаху с широкими рукавами и черный жилет) недоуменно уставился на собеседника, а потом расплылся в кривоватой улыбке:

– Знаешь, сын барона, если бы у тебя не было таких способностей к воинскому делу, я бы посоветовал тебе пойти в жрецы. Тогда бы ты мог говорить все, что угодно, без всякого риска для жизни.

– Гм, – сказал Терсат, поправляя свой шарф. – Мы обычно молчим.

– Пойти в жрецы и молчать! – радостно подхватил герой.

Присутствующие заулыбались, но Виктор пренебрег предупреждением.

– Скажи, Менел, а как это – быть самым сильным воином? – спросил он.

– В смысле? – герой дернул левой бровью.

– Ну, что ты чувствуешь, о чем думаешь, как относишься к людям? Интересно же. Помогаешь кому-нибудь или можешь запросто проверить остроту меча на проходящем мимо крестьянине?

За столом раздались смешки. Виктору показалось, что многие ошибочно подумали, что он сказал что-то ужасно веселое. Но Менел поморщился.

– Какой крестьянин, сын барона? Ты не заговариваешься? На что он мне?

– Да я просто спросил, кому ты помогаешь, – Антипов и бровью не повел, когда окружающие уставились на него все, как один, видимо, в ожидании дальнейших шуток. – Вот смотри, крестьянам – нет, графине – нет… кому же, Менел? Ведь ты – герой, и подвиги – твоя стезя. А подвиг – это деяние во имя чего-то или кого-то… Для чего ты совершаешь подвиги, Менел?

За столом установилась тишина. Совсем не зловещая, а напоминала, скорее, молчание любопытствующих. Музыканты, так и не получившие распоряжение заиграть, прислушивались вместе с акробатами, которым тоже еще никто не приказал начать выступление. Каждому хотелось узнать если не ответ на этот вопрос, то хотя бы реакцию Менела. Она не замедлила последовать.

Герой привстал, зачем-то поправил ворот рубахи и помотал в воздухе пальцем, устремив его в сторону собеседника:

– Ты, сын барона, меня не провоцируй. Слава зависит не от того, кого ты спас, а от того, кого ты убил! Две недели назад я одолел гигантского льва. Спас местных крестьян? Может быть. Но мне до них и дела нет.

Антипову стало все ясно как дважды два. Менел спас графиню, но, похоже, до нее ему тоже нет никакого дела. Вопрос лишь в том, какого льва он убил сегодня.

– Получается, что герои работают исключительно на себя? – невинным тоном поинтересовался Виктор.

– Да! – отрезал Менел, после чего стиснул зубы, выпятил челюсть вперед и разгневанно посмотрел на Ролта.

Он хотел еще добавить что-то, но Ракла, видя такое дело, отделился от дальней стены и закричал неожиданно громким голосом:

– Музыка! Трюки!

Менел откинулся на спинку кресла, а музыканты с перепугу стали играть что-то бойкое и быстрое. Акробаты в легкомысленных куртках розового цвета тоже не пожелали остаться в долгу, а сразу пришли в движение. Самые маленькие из них полезли на плечи больших, чтобы сигануть оттуда, перекрутившись в воздухе, кто-то взбежал по стене и, оттолкнувшись, сделал кувырок, а один, хрупкий паренек в дурацком длинном колпаке, вскочил на самью и прыгнул вперед с одновременным сальто назад. Последнее поразило Виктора до глубины души. Он не был невежественным в области акробатики благодаря одному приятелю-гимнасту, и слышал об элементе с названием 'овербах'. А именно – о том, как тяжело его делать, особенно с низкой высоты.

Обстановка за столом постепенно приходила в норму. Виктор только догадывался, почему так разгневался Менел, но остальные, похоже, это отлично знали. Антипов подозревал, что все-таки он – не один, кто думает, что происходит что-то не то. Герой, вероятно, тоже так считал и понял намеки по поводу помощи графине. Вот только следовать им не собирался. Ничто так не раздражает человека, как публичное напоминание ему о том, что он и сам в глубине души считает правильным.

И когда Виктор думал, что нужно бы все-таки серьезно поговорить с Менелом наедине, потому что при свидетелях герой становится слишком раздражительным, кое-что случилось. Об этом сам Антипов впоследствии вспоминать не любил, чтобы лишний раз не задумываться о ненужных и неприятных вещах.

Как уже было сказано, молодой воин мог видеть почти весь зал. Отчего-то получилось, что глаза Виктора были устремлены как раз на закругленные сверху двустворчатые входные двери, когда они медленно распахнулись. Охрана там не стояла, да и к чему она, если помещение набито вооруженными людьми? Через эти двери изредка сновали слуги, выходили и возвращались гости, желавшие освежиться, поэтому Антипов сначала совсем не удивился, увидев в проеме фигуру, закутанную в черный плащ.